занятно..
электронный вариант...
У Голодного эвока в переводе Gilad`а скачал недавно вышедшую на западе книгу:
"Темный Лорд: Возвышение Дарта Вейдера" Прочитал половину текста. Интересно
почитать про первые дни империи, как некоторые клоны не подчинились приказу 66,
и скрывающих джедаев.
как Вейдер приспосабливается к своим протезам и костюму, как ему это не нравится,
и неудобно, в конце же он их расматривал как экипировку и стредства защиты,
и иногда его мучают воспоминания Энакина. его общение с Императором,
и как после Сидиус послал его в Храм, по поручению. И как Император считает
его незаменимым. Интересно
Органа узнал в Вейдере Энакина и встретился с ним.
С удивлением узнал что в этой книжке упоминается Арманд Исард (занимающий
должность в службе безовасности), знакомый мне по другим книгам ЗВ. И что самое
интересное у Капитана Быстроходного-Раймус Антиллес, была не первая встреча
с Вейдером во время 4-го эпизода. хе-хе. Вейдер похоже раздумывал 25 лет, прежде
чем убить его и Органу))
Джедаи удачно скрывались от Вейдера на нескольких планетах. Конечной планетой
оказался Кашииик. Где импы устроили бойню, и захватили в плен тысячи Вуки.
Чубака спас нескольких джедаев. Один Джедай в процесе всех своих злоключений обрел биологическую мать, и в скоре и был уничтожен вейдером. Сидиус потом устроил всей галактики рекламу своего ученика. Бэйл все питает надежду. В Конце книги показан Кеноби,
у которого снесло крышу когда он в кантине увидел трансляцию парада на корусанте,
де чествовали Вейдера. Оби думал что убил энакина на мустафаре. Но тут его привел
в чувства призрак Квай-гона, успокоил, и говорит что мол есть еще надежда. Только
не надо говорить пока Люку кто его отец, только в нужное место.
А Вейдер отринув все терзания, встал на путь тьмы.
Мне понравился этот отрывок как он анализировал свой доспех
В то время как Дарт Сидиус получил всё, что хотел, Вейдер всё потерял, в
том числе - по крайней мере, на какое-то время, - и уверенность в собственных
силах, а также неудержимость, которую демонстрировал Энакин Скайуокер.
Вейдер шагал в направлении люка.
"Но разве это ходьба?" задумался он.
После стольких лет конструирования и восстановления дроидов, ремонта
двигателей лэндспидеров и космических истребителей, совершенствования
механизмов, управлявших самой первой из его искусственных рук, он находился
просто-таки в смятении из-за некомпетентности медицинских дроидов,
ответственных за воссоздание его тела в корускантской лаборатории Сидиуса.
Его легированные голени были обтянуты полосками той же брони, из которой
была сделана и перчатка, скрывавшая протез его правой ладони. Обрубки его
настоящих конечностей оканчивались слоями трансплантированной кожи; механизмы,
приводившие в движение руки и ноги, соединялись с особыми модулями, служившими
интерфейсами к повреждённым нервным окончаниям. Но вместо дюрастила меддроиды
использовали низкокачественный сплав, а кроме того, не слишком аккуратно
припаяли полоски, защищавшие электродвижущие шины. В итоге те постоянно
натыкались на мелкие препятствия, особенно в местах сочленений - на коленях и
лодыжках.
Искусственные ноги не слишком уютно чувствовали себя в высоких сапогах,
заострённым механическим пальцам не хватало чувствительности, из-за высоких
каблуков Вейдеру приходилось передвигаться с повышенной осторожностью, иначе
он рисковал споткнуться и кувырнуться вверх тормашками. К тому же, эти
нескладные сапоги были настолько тяжёлыми, что он чувствовал себя так, будто
врос корнями в землю, ну или, по крайней мере, попал на планету с повышенной
гравитацией.
Что хорошего в этом всём, если ему приходилось прибегать к Силе просто
чтобы перемещаться с места на место! С тем же успехом он мог бы заказать себе
репульсорное кресло и вообще забыть о ходьбе.
Протезы рук обладали абсолютно теми же дефектами.
Только правая ощущалась ЕСТЕСТВЕННО - хотя тоже являлась протезом - а
пневматические механизмы, поддерживавшие сочленения, временами имели
замедленную реакцию. Тяжеловесный плащ и нагрудная пластина так сковывали
движения, что он едва мог поднять руки над головой, и кроме того, ему пришлось
подстраивать технику владения мечом, чтобы компенсировать все неудобства.
Он вполне мог бы отрегулировать поршни и серводвигатели своих предплечий
так, что его руки стали бы достаточно сильны, чтобы смять рукоятку светового
меча. Силой одних лишь рук он мог оторвать от земли взрослого человека, но
Сила и так давала ему эту способность, особенно во время приступов ярости, как
уже было на Татуине и в других местах. Помимо всего прочего, рукава его
бронированного костюма не обтягивали протезы, как должны бы, а перчатки длиной
по локоть провисали и образовывали складки на запястьях.
Разглядывая свои ладони, он думал: "Но разве это зрение?" Казалось,
герметичная маска обладала всеми "прелестями", какие только были возможны:
выпученными глазами, треугольной решёткой рта, коротким, похожим на рыло носом
и бесцельно скошенными скулами. Вкупе с безвкусно выполненным куполообразным
шлемом, маска придавала ему неприглядный облик древнего ситского военного
дроида. Тёмные полусферы, скрывавшие глаза, отфильтровывали свет, который мог
нанести ещё больший ущерб и без того повреждённым роговицам и сетчаткам, но в
режиме увеличения они пропускали только красный цвет; кроме того, Вейдер не
мог разглядеть носков своих сапог, не склонив голову почти на девяносто
градусов.
Прислушиваясь к жужжанию сервомоторов, управлявших его конечностями, он
думал: "Но разве это слух?" Меддроиды восстановили хрящи наружного уха, но
барабанные перепонки, расплавленные в жаре Мустафара, восстановлению не
подлежали. Звуковые волны отныне поступали непосредственно на импланты в его
внутреннем ухе, и звуки регистрировались, как будто приходили из-под воды. Что
хуже, у имплантированных сенсоров была неважная звукоразличающая способность,
и многие звуки окружающей среды регистрировались таким образом, что невозможно
было определить нужное направление и расстояние до источников. Временами
сенсоры изводили его эффектами обратной связи или же прикладывали эхо к
малейшему из шумов.
Втягивая в лёгкие воздух, он думал: "Но разве это дыхание?" Вот где
меддроиды по-настоящему подвели его.
От прикрученного к его груди блока управления отходил толстый кабель,
который вводился в тело и был подсоединён к дыхательному аппарату и
регуляторам сердцебиения. В исполосованную жуткими шрамами грудь был вживлён
вентилятор, а вместе с ним - трубки, ведущие непосредственно к повреждённым
лёгким, а также к горлу. Таким образом, если грудная пластина или управляющие
панели на пояснице дадут сбой, он по-прежнему будет в состоянии дышать -
ОГРАНИЧЕННОЕ ВРЕМЯ.
Но панель состояния постоянно издавала звуковые сигналы - как правило,
совсем без причины - а помаргивание огоньков служило постоянным напоминанием о
его уязвимости.
Непрекращающееся дыхание в голос изводило его во время отдыха и сна. А
сам сон, в те редкие моменты, когда он приходил, превращался в жуткую чехарду
искажённых образов и воспоминаний.
По крайней мере, меддроиды вживили эти резервные дыхательные трубки
достаточно низко, чтобы его обожжённые голосовые связки при поддержке
усилителя по-прежнему могли формировать звуки и слова. Но без усилителя,
наделявшего голос синтетическими басовыми тонами, всё, на что он был способен,
- это слабый шёпот.
Он был в состоянии принимать пищу через рот, но только когда находился
внутри гипербарической камеры, где он мог отсоединить треугольный
респираторный клапан, придававший маске особую рельефность. Так что, ему было
куда проще получать подпитку внутривенно и ещё полагаться на катетеры, сборные
контейнеры и рециркуляторы, чтобы избавиться от жидких и твёрдых отходов.
Но из-за всех этих устройств ему было ещё сложнее двигаться, не говоря
уже о том, чтобы двигаться с лёгкостью и грацией. Бронированный нагрудник,
защищавший лёгкие, тянул вниз, как и усеянный электродами воротник,
поддерживавший шлем. Тот в свою очередь предохранял от повреждений
кибернетические устройства, заменявшие ему верхние позвонки, защищал от
воздействий чувствительные системы маски и скрывал под собой рваные шрамы на
безволосом черепе, ставшие следствием не столько произошедшего на Мустафаре,
сколько попыток экстренной трепанации, которые предпринимались меддроидами во
время полёта на Корускант на борту челнока Сидиуса.
Синткожа, заменявшая участки выжженной, нещадно зудела, а тело требовало
систематической промывки и отшелушивания омертвелой плоти.
У него даже случались приступы клаустрофобии: в эти секунды ему отчаянно
хотелось избавиться от костюма, вырваться из заточения. Он должен был
построить специальную камеру, в которой смог бы вновь почувствовать себя
человеком...
Если это возможно.
В конце концов, он подумал: "Разве это жизнь?" То была камера-одиночка.
Тюрьма своего рода. Непрекращающаяся пытка. Он был не более чем развалиной.
Обладал могуществом, в котором не было никакого толку...
Изо рта вырвался подавленный вздох.
и еще из философии Ситх.
Могущество тёмной стороны можно разделить лишь на двоих: один держит
власть в своих руках, второй к ней отчаянно стремится.
Дарт Бэйн.
У Голодного эвока в переводе Gilad`а скачал недавно вышедшую на западе книгу:
"Темный Лорд: Возвышение Дарта Вейдера" Прочитал половину текста. Интересно
почитать про первые дни империи, как некоторые клоны не подчинились приказу 66,
и скрывающих джедаев.
как Вейдер приспосабливается к своим протезам и костюму, как ему это не нравится,
и неудобно, в конце же он их расматривал как экипировку и стредства защиты,
и иногда его мучают воспоминания Энакина. его общение с Императором,
и как после Сидиус послал его в Храм, по поручению. И как Император считает
его незаменимым. Интересно
Органа узнал в Вейдере Энакина и встретился с ним.С удивлением узнал что в этой книжке упоминается Арманд Исард (занимающий
должность в службе безовасности), знакомый мне по другим книгам ЗВ. И что самое
интересное у Капитана Быстроходного-Раймус Антиллес, была не первая встреча
с Вейдером во время 4-го эпизода. хе-хе. Вейдер похоже раздумывал 25 лет, прежде
чем убить его и Органу))
Джедаи удачно скрывались от Вейдера на нескольких планетах. Конечной планетой
оказался Кашииик. Где импы устроили бойню, и захватили в плен тысячи Вуки.
Чубака спас нескольких джедаев. Один Джедай в процесе всех своих злоключений обрел биологическую мать, и в скоре и был уничтожен вейдером. Сидиус потом устроил всей галактики рекламу своего ученика. Бэйл все питает надежду. В Конце книги показан Кеноби,
у которого снесло крышу когда он в кантине увидел трансляцию парада на корусанте,
де чествовали Вейдера. Оби думал что убил энакина на мустафаре. Но тут его привел
в чувства призрак Квай-гона, успокоил, и говорит что мол есть еще надежда. Только
не надо говорить пока Люку кто его отец, только в нужное место.
А Вейдер отринув все терзания, встал на путь тьмы.
Мне понравился этот отрывок как он анализировал свой доспех
В то время как Дарт Сидиус получил всё, что хотел, Вейдер всё потерял, в
том числе - по крайней мере, на какое-то время, - и уверенность в собственных
силах, а также неудержимость, которую демонстрировал Энакин Скайуокер.
Вейдер шагал в направлении люка.
"Но разве это ходьба?" задумался он.
После стольких лет конструирования и восстановления дроидов, ремонта
двигателей лэндспидеров и космических истребителей, совершенствования
механизмов, управлявших самой первой из его искусственных рук, он находился
просто-таки в смятении из-за некомпетентности медицинских дроидов,
ответственных за воссоздание его тела в корускантской лаборатории Сидиуса.
Его легированные голени были обтянуты полосками той же брони, из которой
была сделана и перчатка, скрывавшая протез его правой ладони. Обрубки его
настоящих конечностей оканчивались слоями трансплантированной кожи; механизмы,
приводившие в движение руки и ноги, соединялись с особыми модулями, служившими
интерфейсами к повреждённым нервным окончаниям. Но вместо дюрастила меддроиды
использовали низкокачественный сплав, а кроме того, не слишком аккуратно
припаяли полоски, защищавшие электродвижущие шины. В итоге те постоянно
натыкались на мелкие препятствия, особенно в местах сочленений - на коленях и
лодыжках.
Искусственные ноги не слишком уютно чувствовали себя в высоких сапогах,
заострённым механическим пальцам не хватало чувствительности, из-за высоких
каблуков Вейдеру приходилось передвигаться с повышенной осторожностью, иначе
он рисковал споткнуться и кувырнуться вверх тормашками. К тому же, эти
нескладные сапоги были настолько тяжёлыми, что он чувствовал себя так, будто
врос корнями в землю, ну или, по крайней мере, попал на планету с повышенной
гравитацией.
Что хорошего в этом всём, если ему приходилось прибегать к Силе просто
чтобы перемещаться с места на место! С тем же успехом он мог бы заказать себе
репульсорное кресло и вообще забыть о ходьбе.
Протезы рук обладали абсолютно теми же дефектами.
Только правая ощущалась ЕСТЕСТВЕННО - хотя тоже являлась протезом - а
пневматические механизмы, поддерживавшие сочленения, временами имели
замедленную реакцию. Тяжеловесный плащ и нагрудная пластина так сковывали
движения, что он едва мог поднять руки над головой, и кроме того, ему пришлось
подстраивать технику владения мечом, чтобы компенсировать все неудобства.
Он вполне мог бы отрегулировать поршни и серводвигатели своих предплечий
так, что его руки стали бы достаточно сильны, чтобы смять рукоятку светового
меча. Силой одних лишь рук он мог оторвать от земли взрослого человека, но
Сила и так давала ему эту способность, особенно во время приступов ярости, как
уже было на Татуине и в других местах. Помимо всего прочего, рукава его
бронированного костюма не обтягивали протезы, как должны бы, а перчатки длиной
по локоть провисали и образовывали складки на запястьях.
Разглядывая свои ладони, он думал: "Но разве это зрение?" Казалось,
герметичная маска обладала всеми "прелестями", какие только были возможны:
выпученными глазами, треугольной решёткой рта, коротким, похожим на рыло носом
и бесцельно скошенными скулами. Вкупе с безвкусно выполненным куполообразным
шлемом, маска придавала ему неприглядный облик древнего ситского военного
дроида. Тёмные полусферы, скрывавшие глаза, отфильтровывали свет, который мог
нанести ещё больший ущерб и без того повреждённым роговицам и сетчаткам, но в
режиме увеличения они пропускали только красный цвет; кроме того, Вейдер не
мог разглядеть носков своих сапог, не склонив голову почти на девяносто
градусов.
Прислушиваясь к жужжанию сервомоторов, управлявших его конечностями, он
думал: "Но разве это слух?" Меддроиды восстановили хрящи наружного уха, но
барабанные перепонки, расплавленные в жаре Мустафара, восстановлению не
подлежали. Звуковые волны отныне поступали непосредственно на импланты в его
внутреннем ухе, и звуки регистрировались, как будто приходили из-под воды. Что
хуже, у имплантированных сенсоров была неважная звукоразличающая способность,
и многие звуки окружающей среды регистрировались таким образом, что невозможно
было определить нужное направление и расстояние до источников. Временами
сенсоры изводили его эффектами обратной связи или же прикладывали эхо к
малейшему из шумов.
Втягивая в лёгкие воздух, он думал: "Но разве это дыхание?" Вот где
меддроиды по-настоящему подвели его.
От прикрученного к его груди блока управления отходил толстый кабель,
который вводился в тело и был подсоединён к дыхательному аппарату и
регуляторам сердцебиения. В исполосованную жуткими шрамами грудь был вживлён
вентилятор, а вместе с ним - трубки, ведущие непосредственно к повреждённым
лёгким, а также к горлу. Таким образом, если грудная пластина или управляющие
панели на пояснице дадут сбой, он по-прежнему будет в состоянии дышать -
ОГРАНИЧЕННОЕ ВРЕМЯ.
Но панель состояния постоянно издавала звуковые сигналы - как правило,
совсем без причины - а помаргивание огоньков служило постоянным напоминанием о
его уязвимости.
Непрекращающееся дыхание в голос изводило его во время отдыха и сна. А
сам сон, в те редкие моменты, когда он приходил, превращался в жуткую чехарду
искажённых образов и воспоминаний.
По крайней мере, меддроиды вживили эти резервные дыхательные трубки
достаточно низко, чтобы его обожжённые голосовые связки при поддержке
усилителя по-прежнему могли формировать звуки и слова. Но без усилителя,
наделявшего голос синтетическими басовыми тонами, всё, на что он был способен,
- это слабый шёпот.
Он был в состоянии принимать пищу через рот, но только когда находился
внутри гипербарической камеры, где он мог отсоединить треугольный
респираторный клапан, придававший маске особую рельефность. Так что, ему было
куда проще получать подпитку внутривенно и ещё полагаться на катетеры, сборные
контейнеры и рециркуляторы, чтобы избавиться от жидких и твёрдых отходов.
Но из-за всех этих устройств ему было ещё сложнее двигаться, не говоря
уже о том, чтобы двигаться с лёгкостью и грацией. Бронированный нагрудник,
защищавший лёгкие, тянул вниз, как и усеянный электродами воротник,
поддерживавший шлем. Тот в свою очередь предохранял от повреждений
кибернетические устройства, заменявшие ему верхние позвонки, защищал от
воздействий чувствительные системы маски и скрывал под собой рваные шрамы на
безволосом черепе, ставшие следствием не столько произошедшего на Мустафаре,
сколько попыток экстренной трепанации, которые предпринимались меддроидами во
время полёта на Корускант на борту челнока Сидиуса.
Синткожа, заменявшая участки выжженной, нещадно зудела, а тело требовало
систематической промывки и отшелушивания омертвелой плоти.
У него даже случались приступы клаустрофобии: в эти секунды ему отчаянно
хотелось избавиться от костюма, вырваться из заточения. Он должен был
построить специальную камеру, в которой смог бы вновь почувствовать себя
человеком...
Если это возможно.
В конце концов, он подумал: "Разве это жизнь?" То была камера-одиночка.
Тюрьма своего рода. Непрекращающаяся пытка. Он был не более чем развалиной.
Обладал могуществом, в котором не было никакого толку...
Изо рта вырвался подавленный вздох.
и еще из философии Ситх.
Могущество тёмной стороны можно разделить лишь на двоих: один держит
власть в своих руках, второй к ней отчаянно стремится.
Дарт Бэйн.
-
-
11.04.2006 в 04:48